Наш старый добрый двор - Страница 43

* * *

Дорога становилась все уже и уже. Отвесные борта ущелья угрожающе нависали над ней, в сырых расселинах клубился туман.

— Чертовы места! — ругался Вальтер. — Ты ничего не перепутал, Кривой, правильно едешь?

— Что ты, хозяин? Сто раз здесь был…

У самого перевала кончился бензин. Столкнув мотоцикл со скалы, они долго шли гуськом, стараясь не потерять друг друга в быстро сгущающихся сумерках. Начал накрапывать дождь, потом пошел сильнее. Стало холодно.

И вдруг неожиданно за крутым поворотом тропы блеснул красный отсвет.

— Что это там, хозяин?! — испуганно спросил Люлька.

— Костер… — ответил Вальтер, останавливаясь. — Возможно, успели предупредить посты… Вполне возможно. Другая тропа есть?

— Тропа одна, и обойти ее нельзя, надо вернуться до развилки.

— Возвращаться? Нет, Кривой, поздно уже возвращаться. — Он вынул пистолет, быстро переложил его куда-то, Люлька не понял куда. — Пошли!

— Ты что, хозяин! Их там много!

— Ну!.. Давай опирайся на меня, волочи ноги, как неживой, ты же ранен, забыл, что ли? Шевелись, Кривой, кому я сказал?..

Они вышли из-за скалы, и Вальтер, к ужасу Люльки, громко крикнул:

— Эй, кто там! Давай сюда по-быстрому!

Подошли трое: старик в бурке, с двустволкой в руках и красноармейцы в коротких пехотных шинелях.

— Кто такие? — строго спросил Вальтер, а про себя подумал: «Слава богу, не пограничники. С этими будет проще!..»

— Передовой пост КПП, сержант Трофимов. Ваши документы.

— Инструкцию получили? — спросил его Вальтер, протягивая удостоверение личности.

— Какую?

— Вы что, на гулянке здесь?! — заорал он. — В ваш район просочился отряд егерей! Час назад они обстреляли нас. Четверо моих ребят остались лежать внизу, у дороги, а вы тут перекур с дремотой устроили, костры, понимаешь, палите. Никакой у вас бдительности, сержант, я вижу!.. Рация имеется?

— А как же, товарищ старший политрук, — Трофимов нехотя вернул Вальтеру документы. В каждом его движении тот ощущал настороженность. — Утром мы получили указание задерживать…

— Знаю об этом указании, не болтайте лишнего! — оборвал он его. — А это кто? — Вальтер кивнул на старика.

— За проводника, из местных жителей.

— Вижу, что не из Парижа. Связь есть?

— Конечно.

— Кто из вас радист?

— Он там, у рации. Прошу вперед, товарищ старший политрук.

— Пошли!.. Горобец, идти можете?

— Могу, почему нет?

— Помогите ему, ребята, сильно контузило парня, едва дотащил его сюда…

Они пошли по тропе. Вальтер вглядывался в высвеченный костром круг, стараясь понять, сколько их еще там. Два, три? Или, может, только радист и все?..

— Почему демаскируетесь? Огонь развели, понимаешь, устроили иллюминацию!

Он тянул время, исподволь разглядывая сложенную из камней пастушью сыроварню, остатки коша; чуть дальше угадывалось устроенное в расщелине скалы пулеметное гнездо.

— Вы радист? — спросил Вальтер стоявшего в дверях сыроварни бойца.

— Я, товарищ старший политрук.

— Выйдите на связь с вашим хозяйством.

— Оружие вы все же сдайте до выяснения, — твердо сказал Трофимов. Он нес карабин убитого мотоциклиста, другой рукой придерживал Люльку. Тот и впрямь едва волочил ноги от страха.

— Оружие?! Где оно у меня? — Вальтер со злостью хлопнул ладонью по пустой кобуре. — Едва душу унесли! Егерей десятка два было, если не больше. Ногу мне, похоже, слегка царапнуло. — Он нагнулся, пощупал голенище сапога, и в этот же момент раздались выстрелы, один за другим четыре выстрела, почти без интервала. Люлька ничего не понял, только увидел, как метнулись огоньки откуда-то снизу — Вальтер стрелял, не разгибаясь, навскидку — все четверо стояли перед ним. И лишь один Трофимов успел, оттолкнув Люльку, вскинуть карабин…

* * *

Над вершинами дальнего хребта показалась бледная, едва очерченная полоска зари. Выбитая в скалах тропа уходила на север, в темноту. Она тянулась серой ниткой, петляя по склонам, сбегала в низины и снова, извиваясь, ползла вверх. Одна из многих сотен троп, затерянных в горах Кавказа…

И снова двор с тремя акациями

Июльское солнце делало свое дело. Давно отцвели лиловые грозди глицинии, и пожухла сирень в нижнем дворе; на акациях созрели кривые, похожие на пиратские ножи стручки. Когда на всех четырех террасах дома не видно взрослых, можно пошвырять в акации палкой, а потом, собрав сбитые стручки, грызть их краюшки, налитые тягучим приторным соком. Вкусно, невкусно, а все же сладко. Не хуже молочного суфле, которое можно купить без карточек, если выстоять часа два в длиннющей очереди.

Кстати, с этим самым молочным суфле было связано очередное Ромкино открытие. Он установил, на каком оборонном предприятии работает Никс Туманов. И, разумеется, тут же сообщил эту новость всему двору.

— Аоэ! — надрывался Ромка. — Никсик-Фиксик-кандидат! Оборонный объект ему поручен, хо-хо-хо! Он суфле делает! В артели пищепрома на Майданском базаре! Рецепты составляет, химик-физик. Немцам это суфле надо с самолета вместо бомбы бросить — покушают и сразу умрут, хо-хо-хо! Оборонно-макаронный суфле!

— Хулиган! — Никс, перевесившись через перила террасы, грозил Ромке кулаком. — Я тебе усы надеру. Мало, видать, тебя по баске стукнули! Есце бы расок да покрепце!

Он замахнулся, чтобы швырнуть в Ромку осколком цветочного горшка, но летчик наехал на него колесами своего кресла. Никс попятился, а тот все теснил и теснил его, перебирая руками туго надутые шины.